МОЙ ГОРОД

Как же это было? А вот как было, так и расскажу. Конечно, если вы бывали в этом городе, то вряд ли что-то новое от меня услышите, но, по крайней мере, сможете подтвердить. Или одёрнуть, если я слегка приврал. Или уточнить. Мне почему-то кажется, что из вас там тоже кое-кто побывал, хотя смелости в этом признаться не у всех хватает.

Как я туда попал – объяснить трудно, потому что, как правило, в таких случаях всё заканчивается раньше, чем начинается. Что, непонятно? А вы дослушайте до конца: вот тогда, возможно, и поймёте.

А начало было простое, обыденное начало: шёл я по улице, на рынок шёл, в воскресенье. Шёл спокойно, как всегда, размышлял о том, о сём, погода чудесная, тёплая… От моего дома на базар можно идти, конечно, везде по тротуару, но в одном месте перед поворотом уголок тропинка срезает: там у нас парк не парк, а так, пятачок с редкими деревьями и клумбами заброшенными. И на этом самом пятачке какие-то умники года три назад телефонную будку поставили. Какая была необходимость там её устанавливать – понятия не имею. Но Бог с ними: поставили, так поставили. Что характерно – никогда, сколько я там по тропинке в сторону рынка не ходил, никогда этот телефон не работал. Ни единого разу. То стёкла в будке разбиты, то хулиганы трубку раскурочили. Неудачное для телефонной будки место, не людное. А примерно за неделю до этого, гляжу – вообще трубка оторвана.

В тот день иду, смотрю – а трубка на месте, целёхонькая. И стёкла в телефонной будке, словно только что вымытые, новенькие, и дверца слегка приоткрыта. Любопытство разобрало: неужели работает? Свернул с тропинки, подошёл, трубку взял, приложил к уху…

Вот в этот самый момент в Моём городе я и очутился.
Длинный гудок из трубки, и – сразу же – Мой город. Вернее, его город, потому что название «Мой город» первым не я произнёс. Профессор так сказал. Возможно, что вовсе это и не название, утверждать не берусь.
Какой такой профессор, спрашиваете? Погодите, погодите, о профессоре чуть позже.
Город. Вот это в первую очередь.

Я стоял на безлюдном перекрёстке, стоял остолбеневший, поначалу даже пошевелиться не мог, и молча оглядывал город. Его странная архитектура не переставала удивлять меня. Широченные улицы, все дома многоэтажные, вершины их скрываются в сиреневом тумане. По пятьдесят, по сто этажей? Нет, пересчитать невозможно. Дома построены настолько близко друг к другу, что между ними остались лишь узкие щели, в которые едва ли смог бы протиснуться человек. И ни одного дерева.

Вперемешку с построенными из рыхлого красного кирпича гигантами высятся гладкие, облицованные прочным полированным гранитом фешенебельные небоскрёбы. На идеально ровных и чистых улицах пусто – нет ни машин, ни людей. И дальние кварталы, так же как и верхние этажи, скрываются в сиреневой дымке. Тишина полная. Один из красных домов стоит с надрезанным, как у буханки хлеба, углом. Дом не повреждён, нет, наверно, это такой дизайн, он так задуман при постройке. Видны внутренности этажей, комнат… Почему-то большинство домов кажутся пустыми.

Я постоял, постоял, чувствую: руки, ноги слушаются. Что делать? Думаю, двигаться надо. Подошёл к гранитному дому-красавцу с широкими стеклянными дверьми. Внутри – громадный, хорошо освещённый вестибюль, чистота, цветы живые. Там должны быть люди. Ну, хоть как-то, но нужно же выяснить, что происходит?
Тут голос слышу:
- Вы тоже сюда пришли, дружище? Здравствуйте!
Помню, вздрогнул и, обернувшись, увидел стоящего позади меня мужчину лет пятидесяти. Когда и откуда он подошёл, я не заметил. Круглолицый, в приличном костюме, в роговых очках, стрижка короткая, с проседью. В руках держит чемоданчик. И улыбается. А у меня сердце колотится.
- Это что? – спрашиваю у него. – Это мы где?
- Это? Это мой город, – отвечает.
- Что значит «мой»?
- А то и значит: мой – значит мой. Да вы не волнуйтесь, всё складывается просто замечательно!
- То есть как замечательно? Я только что был у себя… будка телефонная,.. а это что? Я на рынок шёл!
- На рынок? Очень хорошо. Но вам должно быть известно, что мы иногда попадаем совсем не туда, куда изначально направлялись, не так ли? Результаты бывают очень неожиданными. Такое случается. И вот вам доказательство. Пожалуйста.

Мужчина, не переставая улыбаться, сделал жест рукой, обведя улицу и предлагая мне ещё раз осмотреться.
Я снова посмотрел по сторонам и не увидел ничего нового. Ощущение тревожности не ослабло. Спрашиваю у него:
- А вы кто? Что вы здесь делаете?
- Я? Я профессор. Мы знакомы, не так ли?
Что значит «знакомы», думаю, что он такое сказал? Не понял. Может, ослышался?
- Простите, но я не встречал вас раньше…
- Не встречали. Зато я знал, что встречу вас. Но для того, чтобы быть знакомым, встречаться не обязательно. Это не sine qua non. Конечно, если вы желаете, могу ещё раз представиться: профессор, – и коротко мне поклонился.
- Кто вы? – спрашиваю ещё раз. – Как вас зовут?
- Меня? А вы для себя кто? – спрашивает меня этот тип, вместо того, чтобы толком на вопрос ответить.
Я ему отвечаю, как полагается, что я – это я. И имя назвал. А он как-то странно начинает разговаривать:
- Очень приятно, – говорит. – Значит, вы для себя – это «я», а я для вас – это «вы». И наоборот. Таким образом, всё на своих местах.
Смотрю на него, и ещё больше ничего не понимаю.
- А всё-таки, назвать себя можете? Вы старше меня… неудобно.
- Условности, условности… Если вас что-то смущает, называйте меня профессором. Мне это нравится. Я на самом деле профессор. Ведь слово «профессор» звучит, согласитесь, весомее, чем какое-то простое и никому не известное имя-отчество? Верно?
- Хорошо, – говорю, – если хотите, пусть будет так. Но объясните, как я сюда попал. Это же не сон?
- Нет, не сон. А попали вы сюда целенаправленно-случайно. По выбору. Только попрошу вас: если домой вернётесь, телефонную будку не ломайте, пожалуйста. Будка тут не при чём.
Как услышал я от него это «если вернётесь», показалось, что голоса лишился. Поперхнулся, прямо. Но кое-как из себя выдавил:
- Почему «если»? Я что, могу не вернуться?
- О-о-о… вот этого я вам не скажу. Кто-то возвращается сразу же, кто-то спустя время, а кто-то навсегда может остаться здесь. Особенно, если остаться желает. Так что спешить вам некуда.
- А вы… вы как же? Вы что, всё время здесь?
Он отвечать не стал. Хмыкнул, и: «Пройдёмте, – говорит мне. – Внутри уютнее».

Вошли мы внутрь. Стеклянные двери раздвинулись, тут же за нами закрылись. Автомат-санитар у входа в вестибюль задержал сначала профессора, потом меня, продезинфицировал обувь, одежду, обдав струёй пара. Теперь от куртки исходит слабый лимонный запах. Громадный холл без единой колонны. А ведь над этим холлом такая масса этажей? Наконец увидел людей. Их не много, все движутся медленно, говорят полушёпотом. Показалось мне, что скучные они: никто не шумит, не бегает. Откуда-то льётся мягкая успокаивающая музыка. Стены, потолок, пол – всюду полированный разноцветный гранит, мрамор, мозаика. И множество зеркал, от которых веет холодом.

Профессор отошёл, с кем-то поговорил, вернулся со связкой ключей. Объяснил, что нам дали комнату для жилья (всем дают, уточнил он), повёл к лифту.

Хорошо, думаю, что профессор этот оказался рядом. Ну, хоть проблеск чего-то положительного. Успокаивающе он на меня подействовал. А так что бы я тут без него делал, как выкручивался – ума не приложу. В общем, решил я не трепыхаться, а положиться во всём на профессора. Думаю, будь что будет, ни в чём возражать не буду, буду подчиняться. А там посмотрим.

Подошли мы к дверцам лифта, и тут девушка какая-то из холла тоже к лифту подходит. Симпатичная девчушка, лет двадцати. Подошла, уставилась конкретно на меня и прямо в упор в глаза глядит. Рассматривает. А у неё глаза наивные такие, и грустные. И спрашивает:
- Вы тоже из нашего двора?
- Из какого двора? – говорю ей.
- А-а, новенький… – протянула она и смотрит на меня, как на котёнка малого. Жалостливо так смотрит.
Я молчу, в разговор не ввязываюсь.

Дверцы лифта открылись, зашли мы втроём в кабинку, профессор кнопку нажал, поехали. Но поехали медленно, не как в привычном лифте, а еле-еле поехали. Тут девушка рассказывать начала, что «двором» у них называют вестибюль, и что таких вестибюлей в доме несколько, расположенных по периметру первого этажа. А лифт, в котором едем, интересный лифт – он может двигаться не только вверх-вниз, но и в горизонтальном направлении: при желании можно на нём попасть в соседние «дворы». «Не хотите со мной прогуляться?» – спрашивает. Профессор отвернулся, барабанит пальцами по стенке. У девушки верхняя пуговка кофты расстёгнута. Рассказала мне про лифт, про «дворы», замолчала и снова в упор смотрит. Взгляд у девушки настолько красноречивый, что ошибиться невозможно: смелее, поцелуй меня, пока никто не видит. Один раз. Скорее, в моей жизни такого не повторится…

Почему я не поцеловал её?
В общем, глаза я тоже в сторону отвёл, молчу. А из динамика внутри лифта – голос нудный, металлический – этажи монотонно считает: «Пять, десять, ещё пять… ещё дважды по пять… приехали». Стоим. Двери в кабине всё ещё закрыты. Постояли так немного, подождали, пока дверцы лифта откроются. Открылись, наконец. Девушка, пряча слёзы, выскользнула. И ушла. Резко ушла, решительно. А мы дальше поехали. Смотрю, профессор хмурится. Ну, думаю, это он из-за девушки. Хотя при чём тут я? – сам себе говорю. С какой стати я буду в чью-то жизнь вмешиваться? Вы тут сами по себе, а я сам по себе.

Ещё какое-то время прошло, приехали и мы. Лифт остановился, вышли. По коридору идём: профессор впереди, я за ним.
- Что ж, – говорит он, не оборачиваясь, – ваше отношение к любви мне понятно.
- А при чём тут любовь? – спрашиваю. – Чего это я кого попало целовать должен?
А он продолжает:
- Тут, понимаете ли, нюанс: вы ей были нужны. Не она вам, а вы – ей. Это очень важно. – И замолчал.

Честно говоря, не понял я его нюанса, но спорить не стал.
В общем, прошлись по коридору, профессор ключом комнату открыл, заходим. Большой такой гостиничный номер, в несколько комнат, типа «люкс».
- Замечательно! – это профессор сказал. – Мне здесь нравится.

Смотрю на него осторожненько, вижу, вроде уже не сердится. Номер разглядывает, причём разглядывает с явным удовлетворением. И меня слегка попустило. Хотя комнаты… как они могут нравиться? Большие, конечно, комнаты, можно даже сказать, шикарные, но сплошь всяческим барахлом завалены: чемоданы какие-то, сумки на диванах, одежда разбросанная, коляска детская… Вроде только что люди отсюда съехали.
- Мне здесь нравится, – слышу снова. – Ну-с, давайте обживаться.
- Вот этот хлам нравится? – машинально спрашиваю его, хотя спрашивать и не собирался.
- Хлам – это несущественно. Вещи от прежних жильцов остались. Всё ненужное мы уберём. А нравится потому, что я здесь чувствую себя в безопасности. Здесь спокойно.
- Да, – говорю, – это вам спокойно. А мне как-то не очень.
- Вам тоже понравится, – отвечает он. – Если задержитесь здесь подольше, поднаберётесь опыта. А опыт – это лучший учитель. Вы пока что всё воспринимаете чувственно, а со временем, возможно, начнёте подключать интеллект. Мы с вами ещё побеседуем. То, что я расскажу, вам может пригодится. Вы, на всякий случай, постарайтесь запомнить. Теперь давайте займёмся уборкой, а я вас поразвлеку.

Вот я и запомнил. Начали мы в номере порядок наводить, а профессор мне между делом вроде как лекцию читает:
- Прежде всего, объясню вам подробнее, почему мне здесь нравится. Нравится потому, что в городе отсутствуют непорядочные и непрофессиональные люди. Атмосфера города их не принимает. Но не подумайте, что все, кто здесь живут, являются эталоном идеальности. Ничего подобного. Шаблонности атмосфера города также не приемлет. В целом же, в моём городе я живу в окружении своих ценностей. Это самое главное. Возможно, это и ваши ценности тоже, но вы этого пока не понимаете. У вас нет в них потребности, и вы не только меня, вы и себя не слышите. Вы от этого пострадаете, но и даже этого вы покуда понять не сможете. Короче, я вам желаю, чтобы вы здесь задержались подольше…

А потом он мне про коляску стал говорить. Вынесите её, говорит, в коридор, а оттуда коляска сама приберётся.
Вынес я коляску в коридор, а когда через минуту одежду чужую туда же выносил, гляжу – а коляски уже и нету. Исчезла коляска. А позже и другие вещи, которые в коридор повыносил, тоже пропали. И коридор пустой, и никого в нём вроде бы и не было. Кто из коридора вещи убрал, куда убрал – непонятно.

Вернулся обратно в номер, а профессор мне что-то про систему втирать начинает. Про общественную. Говорит, что там, откуда я взялся, порядочных людей система съедает. Они, говорит, как правило, слишком прямолинейны, и поэтому обречены на гибель.

А здесь, в его городе, совсем не так. Тут, говорит, всё по-разумному. И ещё что-то про орду и про ордонанс добавил.
Послушал я его рассуждения, послушал, и соображаю, что не моё это. Чересчур заумно. Пусть, думаю, он себе высказывается, как хочет, а я лучше помолчу, в случае чего головой покиваю в знак согласия.

Занимаемся мы дальше уборкой комнаты, а он меня снова спрашивает:
- А как насчёт веры вашей? Вы во что верите?
Серьёзный вопрос, это я сообразил. Отвечаю ему, что верю в Бога, и в людей верю.
- В людей? Во всех подряд, или в конкретных? – спрашивает.
Не понравился мне его вопрос. Зачем же он меня ковырять-то начинает? Чего в душу лезет?
- В Бога, – говорю ему, – верю. Этого достаточно?
А он не унимается:
-Веру вашу вы и проповедовать готовы или только исповедуете?
-Нет, говорю, веру я исповедую. А чтобы проповедовать, честно могу сказать, мне знаний не хватает.
А он расхохотался вдруг. Расхохотался так, что аж слёзы вытирать начал. Говорит:
- Проповедь на вере строится, а у вас знаний не хватает? Ладно, – говорит, – этот вопрос мне тоже ясен.
Тут я даже обиделся. Спрашиваю его:
- А вы сами-то во что верите?
- Я? В неизбежность событий.
- Ага, – говорю. И показалось мне, что я его поймал, – всё понятно. Вы, значится, фаталист. Знаю я такое слово.
А он вроде как выкручиваться начинает. И опять латынь мне суёт:
- Желающих судьба ведёт, – произносит. – Fata volentem ducunt. По крайней мере, в моём городе это положение никто не оспаривает. Как, впрочем, и то, что я не досказал. Напротив, это всех объединяет. Не обижайтесь, – говорит, – если я чем-нибудь вас расстроил. Всё пустяки.

Потом в кресло уселся – это когда мы уже всё лишнее из комнат повыносили.
Перекусить предлагает. А мне не до еды. Всё думаю, как бы обратно домой возвратиться. И говорю ему о том, что думаю. Он грустно так улыбнулся и заявляет:
- Что ж, будем надеяться, что вы вернётесь. Кстати, последний вопрос: а вы сами-то по поводу надежды, что сказать можете?
А вот это, говорю, не надо. Вот это не трогайте. Это, говорю, если хотите знать, у меня самое крепкое.
Рассердился я. Надежда, говорю ему, это такая штука…
А договорить и не успел. Последнее, что успел заметить, это как профессор встрепенулся. С кресла он, куда отдохнуть уселся, подскочил резко:
- Вы куда, дружище?..

В будке телефонной я стою, понятно? Снова. Сразу же после его слов. В той самой, куда меня зайти дёрнуло, когда я на рынок шёл.
Почему телефонный аппарат, диск, цифры – как в тумане? Резкости нет. И женский голос слышу:
- Мужчина, вы будете звонить?..
Нет, ну вы моё состояние представить можете? Тот же сквер, тропинка, телефонная будка… трубку телефонную у уха держу. Рядом – пожилая женщина с сумкой с продуктами стоит, похоже, с рынка притопала.
- Вы будете звонить или нет?
- Да, да… – отвечаю ей. И тут же из трубки знакомый голос:
- Алло, дружище! Доброго утра. Вы забыли у меня в комнате свои очки. Ещё раз будете у нас, я непременно вам их верну. Желаю удачи!
Гудки, короткие гудки…

Женщина, недовольно ворча, оттеснила меня от аппарата, забрала трубку, стала набирать номер. Я медленно оглядывал зелёный сквер, улицу, но мысли и чувства были ещё там, в гранитном городе. Вроде и радоваться должен был тому, что вернулся, а не получилось радоваться.

Слышу, рядом опять кто-то что-то мне говорит.
- Что?..
- Телефон, говорю, не работает, – не сказала, а прямо-таки крикнула тётка. И трубку повесила. Повесила, зыркнула на меня осуждающе и побрела прочь.

Я снова трубку схватил – тишина, молчит трубка. Неживая.
Прикоснулся рукой к лицу, затем обшарил все карманы – очки исчезли. А ведь брал я очки с собой, когда выходил из дому. Точно помню, что брал.
Эти? Нет, это другие. Второй год ношу…

А что будка? Будка опять стоит поломанная. И трубка оторвана. Можете пойти, проверить.

Нет, не вернулся. Честно говоря, сомневаюсь, что ещё раз попаду туда. Хотя, чем чёрт не шутит…

Куцев Евгений
11-2022 г.