Рассказы Виктора Шаповала

"Черти по ГОСТу – не ошибешься" - коронная фраза Сергей Палыча Жиртуева, которого все называли кратко СПЖ. Эта фраза предвещала бессонные ночи не для одного поколения сыновей лейтенанта Шмидта. Черчение вызывало дрожь, отчаяние и перспективу остаться без увольнения. Сдача чертежей превращалась в пытку и повышенное сердцебиение задолго до самого процесса сдачи.

СПЖ легко угадывал чертежи, сделанные на стеклофоне. Стеклофон - старинное студенческое изобретение. Стекло между двумя табуретками, под которым горит настольная лампа. Весьма зфективный, хотя и примитивный вариант. Берете уже прошедший "цензуру" чертеж, фиксируете на стекле, сверху крепите чистый лист, включаем светильник, а дальше - дело техники.

Но...СПЖ не любил подобные штучки .Очень не любил. Чертеж должен быть с чуть заметными помарками, со следами резинки, другими отметками рабочего процесса. Позтому отстеклофоненные чертежи дорабатывались. Приводя чертеж в нужную кондицию, его терли резинкой, создавали "рабочую грязь", терли листом бумаги, вытирали линии резинкой, а затем наводили вновь. Удача очень, ну прям таки очень сопутствовала таким чертежникам. СПЖ был неумолим и не поддавался на подобные ухищрения. Можно было целую ночь стеклофонить, камуфлируя затем свой труд разными ухищрениями, и услышать коронную фразу произнесенную невозмутимым голосом.

Случались обидные казусы. Одурев от ночного черчения, Петя Пеньков, проще Пиня, радостно провел последнюю линию.Тушью. Черчение тушью – это еще тот геморрой! Радостный он вскочил и …баночка злосчастной туши покатилась по чертежу, "корректируя" изображение. Истерика длилась в течение часа. Пиня высказал все, что он думает о черчении, СПЖ, затронув попутно международное положение и свое отношение к однополой любви. Досталось каждому обитателю кубрика всем вместе и каждому в отдельности. Вспомнил все прегрешения и дал характеристики и тем, кто заглянул на шум.

И хотя к черчению эти подробности никак не относились, остановить это словесное извержение было нельзя. Он в клочья разодрал чертеж на мелкие части.
– Чтобы никому…Слышите…Никому..- орал он нервно хохоча. За неделю до этого казуса с ним произошел очень повлиявший на неокрепшую психику случай. Такой же лунной ночью он начертил чертеж. Но чем–то он его не устроил, что-то не понравилось, и он, небрежно свернув, отложил его в угол. Сам же засел за новый, заявив, что этот просто выбросит.

Чтобы не пропадать добру, сосед по кубрику, Виктор Шаповалов забрал его себе и вписал свою фамилию, благо Пиня этого не сделал и был не против. Взглянув на подпись, СПЖ легко поставил "5" и расписался. Шедевр Пини, он оценил в три балла. Пиня лишился дара речи и его прорвало только в экипаже. Он орал, что больше никто на этой планете и ее окрестностях не воспользуется его творениями. И вот такой казус. Конечно обидно.
– Может и за этот чертеж он бы тебе "5" поставил? - его душил нервный смех.
--Может и поставил бы... Не надо было рвать. Вот и проверили бы…
- Больше никто. Никогда – завел свою песню Пиня, но все же его запас обид иссяк.

В следующий раз он чертил в коридоре на гладильной доске. Долгожданная «4» немного успокоила его разум возмущенный. СПЖ был художником в душе и по профессии, а черчение – это была работа. Поэтому, однажды поймав Шаповалова за рисованием во время урока, он неожиданно отнесся к этому весьма благожелательно. Дав несколько дельных советов по растушевке…, он освободил Виктора от соблюдения своей коронной фразы. Таким образом, подарив ему величайшее благо - спокойный сон, не омрачаемый мыслями и снами о коварстве ГОСТа.

Теперь, в начале урока, он давал какую-нибудь коварно изготовленную деталь и указывал линии разреза. Надо было сделать это и...можно рисовать. За рисунки СПЖ, иногда ставил оценки. Как правило - хорошие .Все чертежи с фамилией Виктора оценивались в пять баллов.

Я вседа буду благодарен Сергею Палычу за мои спокойные ночи. Когда Епифанчиков получил "кол" за свои кальки и нагло заявил,что чертил не он, а его друг Виктор, то получил еще один "кол" и услышал:

- Если здесь будет стоять фамилия друга и оценка будет другая. А вторая "1" за то, что пользуешься не своими чертежами. И вообще.. Черти по ГОСТу.. дальше ты знаешь.

Когда помстаршины Мельниченко получил "4" за чертеж, он внес СПЖ в число своих друзей, а чертеж поместил в рамочку под стекло. Но не все вечно под луною. И после ночной чертежной эпопеи, когда он седьмой раз услышал коронную фразу, то готов был кусаться. Жертвами его гнева стали многие, кто попался на пути. Правда, это никак не повлияло на содержание коронной фразы. Она оставалась незыблемой.

- Черчение, как первая любовь, лишает сна и мысль о черчении приводит в возбужденное состояние.

- Всем неуволенным собраться в коридоре возле кабинета начальника ОРСО! Ничего необычного в этом не было. хотя и повседневностью назвать было трудно. Собралось 18 человек из разных рот. У каждого своя причина, вынуждающая здесь стоять. У кого двойки, у кого какие-то нарушения.

Начальник ОРСО обвел всех строгим взглядом и не менее строгим голосом изрек:

- Гр..Чуть не сказал "Граждане алкоголики и тунеядцы…" Не тот случай. Товарищи курсанты ! Так как вы лишены увольнения и должны находиться в расположении экипажа, командование приняло решение разнообразить ваш досуг. Он сделал паузу и внимательно осмотрел строй, ожидая реакцию. Радость на лицах отсутствовала напрочь. Недоумение – это было. Трудно было заподозрить отцов-командиров в какой-либо филантропии.

- Теперь по сути. Всем собраться в 19.00 на этом месте. Одетым в "тройку" (это форма №3, а не костюм с жилетом). И строем, подчеркиваю, строем, под командованием старшего лейтенанта Кручина следовать в театр. Будем приобщать вас к культуре, чтобы дисциплину соблюдали. Вопросы? Если бы он сказал, что предстоит копать траншею отсюда и до ужина, удивление было бы меньше.

- Какой театр? Что там делать? Может лучше в кино..

- Театр драматический, а в нем смотреть спектакль. Для вас кино не актуально. Всем ясно?

- А может….

- Не может! Я сказал театр! - безапелляционно изрек дядя Коля. Дядя Коля Блэк - так между собой именовали капитана 3 ранга Черняка Николая Васильевича, спорить с которым - себе дороже!
- Всем быть! Проверка по списку! И радостным шагом повышать свой культурный и духовный уровень! Если окажется мало впечатлений то….да, точно.. я вызову замполита ЭМС Шалохвостова, чтобы жизнь вам не казалась сказкой. Все ясно? Разойдись!

Как-то так повелось, что среди курсантов театралы были, ну прямо большой редкостью. Театр не выдерживал конкуренции с танцплощадкой "Ромашка". И не только потому, что "Ромашка" была в ста шагах от экипажа. Театр казался каким–то анfхронизмом ... То ли дело "Ромашка"…
"Налетели вдруг дожди наскандалили. Говорят они следов не оставили.." - почти каждый вечер неслось оттуда.. Ну, а отсюда.. Самоволка. Патруль. Девчата.. Какой тут театр?

19.00. Все собрались в линию, называемую "как бык оправился". Кто прихватил книгу, кто журнал, кто вообще настроился прошвырнуться по Суворовской, пока будет спектакль.
- Равняйсь! Смирно! В колону по два..- зычно скомандовал старлей Кручин. - Мы следуем в театр, так что никаких отлучек!
- А что там дают?
- Что надо, то и дают! Вы - неуволенные, то есть наказанные. Поэтому.. Без разговоров!

К культуре люди приобщаются по-разному. Кто созерцая бессмертные полотна мастеров, кто читая шедевры литературы, слушая музыку… Или проще, но надежнее -19.00 и строем в театр. Даешь духовность в полном объеме! Театралов оказалось не густо, но они были. Под грозным взглядом командира сдали в гардероб бушлаты и мицы. И... обнаружили в буфете "Жигулевское". До спектакля еще 10 минут, а наш старлей затерялся в храме искусства. Свежее пиво усиливает тягу к прекрасному, и уже к началу мы прекрасно себя чувствовали.

Спектакль "Мартын Боруля" - классика украинской литературы, был воспринят неоднозначно. Восприятию мешало шипение командира по поводу употребления. Он оказывается, непонятно откуда, узнал, что выражение "Ваше место в буфете" касалось артистов, но не зрителей, которыми мы являлись. К тому же, как уроженец Подмосковья, очень смутно понимал украинскую классику.

Наверное из-за немногочисленности публики артисты играли, не особо пытаясь создавать образы. А может и они отдали дань "Жигулевскому", и оно не оставило их равнодушными. Антракт мы, не сговариваясь, провели в буфете. Со старлеем. Он, правда, пил в стороне. Но в буфете остаться не разрешил никому. Второй акт он понял гораздо лучше, наверное пиво помогает восприятию.

Спектакль закончился как-то резко к полному обоюдному удовольствию сторон. Зрителей и артистов. Театралы обсуждали зрелище, но как-то скорее по инерции, без восторгов. Мы же, получив бушлаты, двинулись к выходу.. Строиться не хотелось, да и командир не настаивал. Для движения был выбран вариант организованной толпы, называемый "Организованной толпой коровы шли на водопой". Старлей наш явно расстроился. То ли сюжетом, то ли игрой, или же выпитое пиво напомнило о себе. Но в парке рядом с "Ромашкой" он вдруг исчез, сказав:- Идите! Чтобы все были к отбою!
Восприняв эти слова как индульгенцию от всех грехов, толпа рванула на "Ромашку". Получив духовный и культурный заряд в театре, мы с радостью приобщились к поп-культуре. Наверное, театр - это для избранных, а мы в их числе не оказались. Наш уровень ограничился буфетом.

Сон - одно из самых любимых занятий курсанта. Никогда не надоедает. Ты спишь и видишь увлекательные, познавательные, развлекательные видеосюжеты…
- Вставай! Уже шесть часов! - тормошит за плечо дневальный. Ты пытаешься плотнее укутаться и урвать еще пару секунд счастья. Но не тут-то было. Дневальный сам рад бы занять твое место - он уже давно трет глаза, пытаясь прогнать сон. Но теперь вас двое - не один он такой. И потому продолжает будить. Во-первых, он выполняет свои обязанности, а во-вторых, уж очень ты раздражаешь своим видом, вкушающего дары Морфея…

А за окном…Ветер свищет, льет дождь. Жуть! И зависть к дрыхнущим под одеялами просто зашкаливает. Поэтому, шансов остаться в теплой нирване сна, никаких.Одеваешь робу, "гады" (кто не знает - так называют рабочие ботинки, которые были атрибутом формы первокурсника), матерно вспоминая всех своих недоброжелателей про себя, и с таким же как ты коллегой по несчастью, тяжело вздохнув, покидаешь такое уютное в этот момент помещение роты. Впереди неблизкий, через два парка, путь в учебный корпус. Когда тебя продувает насквозь, а на голову льет дождь, все мысли сосредотачиваются на весьма сомнительном уюте, классной аудитории…куда ты, собственно, и направляешься. Цель - уборка этой аудитории, но…как-то видится она туманн, и не имеет законченной концепции быть воплощенной в жизнь. Главное - дойти, по возможности обсохнуть, и только после этого…Натирание паркета весьма условное. В основном, возле доски - это самое заметное место…немного мастики…немного усилий и …можно прижаться к теплой батарее и почувствовать тепло. Даже вздремнуть. Главная уборка производится в субботу, во время большой приборки, а сегодня - это вроде репетиции к ней.

Теперь весьма ответственный и далеко немаловажный момент - чтобы друзья не забыли принести тебе твой походный завтрак, хлеб с маслом. Конечно, ты можешь вернуться в экипаж и пойти со всеми на завтрак…опять через два парка и ветер в лицо. Нет уж! Лучше подождать, так теплее. А согревшись и более-менее устроившись у батареи, даже попытаться досмотреть прерванный сон, естественно, в укороченном варианте и не со всеми действующими ранее лицами. Но разбитая, а затем склеенная чашка, все равно остается разбитой. Так и сон. Сломанный кайф полудремом заменить трудно. И вот ты, слегка припухая, устроился возле батареи, пытаешься вырвать у вечности обрывки сна и ждешь свой бутерброд. А получив его, воспроизводишь сцену картины Федотова "Завтрак аристократа".

Надо сказать, что не каждый день льет дождь и свищет ветер, метет снег и радует гололед. Утро может быть солнечным и ярким. Но вставать в любую погоду не хочется! Случаются и накладки. По ошибке тебя будят вместо кого-то. На улице та же картина. Ужас! Но тут же ошибка обнаруживается. Просто одуревший от борьбы со сном дневальный путает и пытается поднять совсем не того… Поняв ошибку, он ее исправляет, тряся за плечо того, кому уготован жребий раннего подъема. И уже кто-то другой, матерясь про себя, встает и уходит в дождливую неизвестность. А ты остаешься под одеялом, в тепле и… продолжаешь смотреть радостно-познавательные сновидения. Картинки в этом случае всегда приятные… как по заказу.

Еще древние утверждали, что сон - одно из наиприятнейших времяпровождений. Кто бы спорил! И поскольку человек сам кузнец своего счастья, а сон - это счастье, то возникла теория искусственного программирования счастливых моментов. Базировалась она на опыте ранних подъемов и способ достижения искусственной нирваны был прост, как таблица умножения. Заключался он в следующем. Надо было вечером записаться у дневального на подъем, где-то в час или два ночи. Проснувшись и убедившись, что до подъема еще осталось целых пять или шесть часов, которые ты можешь блаженствовать под одеялом, в то время, как за окном бушует непогода (этот фактор особенно ценен) и кто-то с повязкой вынужден стоять у тумбочки…А ты небрежно так говоришь, что все в порядке и продолжаешь давить на массу. Тебе обязательно приснится классный сон. Изобретатель этого способа очень им гордился. Никто не решался опровергнутьэту теорию. Она казалась железобетонной.

Иногда, правда, дневальный, до конца не знакомый и не вникнувший в теорию искусственного программирования счастливых моментов, минут через десять вновь пытался поднять поклонника этой теории, начинал его тормошить, требуя, чтобы он вставал. При этом он не только ломал кайф записавшемуся, но и остальным, не поддерживающим это ноу-хау, но до поры времен не становившимся в активную оппозицию новинке. Даже знающий теорию мог поддаться искушению и намеренно "ломать кайф" - у дневального ночью мало развлечений, а зависть "спящим" - весьма существенный аргумент, чтобы забыть некоторые моменты теории… Случалось, что разбуженный уже до утра не мог заснуть, ворочаясь и проклиная теорию искусственного кайфа и ее изобретателя. А утром, зевая во весь рот и с трудом разжимая веки, бормотал, глупо улыбаясь - Ну как же... Конечно попробовал…Вечный кайф! И тут же, изъявлял желание повторно вкусить щербет удовольствия. Т.е. повторял попытку выковать свое индивидуальное счастье, используя теоретические постулаты.

Со временем случился сбой. Нервный Пиня - оппозиционер и консерватор, однажды не выдержал и взорвался. В очередной раз, разбуженный по ошибке или специально, он вскочил с кровати, выбежал из кубрика и начал орать
- Вы - придурки! Это касается всех, кто записывается ради удовольствия. Вы боитесь признаться, что никаких снов вы не видите, а до утра не можете заснуть. А из-за вас страдают остальные! Я уже из-за вашего дурацкого кайфа не сплю третью ночь! Пусть только кто-то зайдет ночью в кубрик…убью!
После гневной тирады, поднявшей всю роту, Пиня зашел в кубрик, упал на кровать и вырубился! Утром он всем рассказывал, какой классный сон ему приснился! И все благодаря тому, что ночью он произнес свою речь. Принеся вожделенный кайф, теория дала сбой и вскоре стала не актуальной….

Морская форма, без сомнения, самая красивая .Получение формы – момент волнующий, не согласиться с этим могут лишь те, кто никогда не носил никакую форму или же белобилетчики. Херсонская мореходка всегда отличалась элегантной формой. Одеть черные джинсы под фланку мог какой-нибудь пэтэушник, но не курсант ХМУ ММФ имени , незабвенного лейтенанта Шмидта Петра Петровича. В Херсоне есть еще одна мореходка Министерства рыбной промышленности – "тюлька". Там случались казусы с формой, но там учились иностранцы и не было военно-морского цикла.

В предчувствии получения формы Шушаркин отдался мечтам. Вот он гордо шествует по Суворовской, небрежно подметая тротуары широкими клешами. Конечно, девахи теряют интерес к своим парням, увидев такого мачо. Как позже сказал Челентано "Она взглянула на меня - потом на своего парня…и снова на меня - потом на своего парня, а потом - на меня, потом на своего бывшего…". Восторг их понятен и предсказуем. Бельмондо рядом нервно дышит и стреляет "«чинарики" у Делона. Небрежно-величественным жестом извлекаются конечно же заморские "Мальборо" и огонек "Ронсона" ласкает кончик сигареты. Шикарный парень! А навстречу идет она. Та самая! Глаза голубые ,волосы светлые вразлет, ноги…. Вообщем, все на месте - в нужных параметрах и в нужных местах!

Она подходит и ее розовые губы….
- Ты еще долго будешь балдеть? -толкает застывшего в нирване Шушаркина ,нервный Пиня - уже почти все получили. Когда вы хватаете розу, а там шипы – это примерно такое же ощущение. С отчаянием Шушаркин смотрел на необъятные брюки 54 размера и не менее громадную фланку. Тельник сошел бы за ночную рубаху. Рабочие ботинки, ласково называемые "гадами", блестя заклепками, зачаровывали запахом свежей кирзы. И только фуражка была почти нужного размера. Мысль о молодой голубоглазой богине уступила место суровой правде жизни. То,что у других такие же проблемы - не утешало. Моряк -это брюки клеш, тельняшка, гюйс, якорь на пряжке и мица с "лойдом". Благоухающий морской свежестью и заграницей. "Гады", тельняшка по колени и необъятная синяя роба,п ахнущая складом и даже чуть-чуть мышами - немного отличается от идеала.

Если робу замочить в кипятке, дать ей высохнуть – она даст усадку. Немного, но даст. Это если есть время, горячая вода, сушилка и, желательно запасной комплект аналогичной робы. А нет ни первого ни второго, ни третьего, не говоря о четвертом. Наступает время "очумелых ручек", т.е .самопошив. Это хорошо, если вы уже что-то шили раньше, а если нет? Ушить робу - занятие очень творческое, трудоемкое и результат не всегда совпадает с ожиданием, а чаще наоборот. Поэтому те, кто впервые получил форму, заметно отличаются от остальных оригинальностью дизайна. В дальнейшем есть испытанные варианты, к примеру: обрезаем брюки и …"брюки превращаются….". Да, именно в не совсем элегантные шорты и…. две отдельные независимые штанины. Это первый этап.

Второй: перевернув штанину, каждую пришиваем к шортам. В чем прикол? Обычно те, кто шьет брюки, почему–то штанину к низу суживают, а вверху расширяют. По нашей методике - мы получаем брюки-клеш и только иногда возникает необходимость немного ушить сзади и укоротить снизу. Командование подобный дизайн не жалует, но особо не придирается.

Второй способ: выворачиваем брюки и фланку наизнанку, в зависимости от желания отмеряем по несколько сантиметров и прошиваем. Для этого можно положить клиента сверху и обрисовать, примерно как это делал Бендер с Кисой Воробьяниновым, в фильме "12 стульев". И в первом и во втором случае желательно прострочить. Затем лишнее отрезаем – готово. Накладки случаются, но где же без них. Конечно, самый простой способ - это отнести робу, предварительно замочив и высушив, к мастеру по ушивке одежды. Самыми популярными в Херсоне были братья Пивоваровы. Один ушивал только робу,.а другой - только сукно. Перешивка могла длиться неделю, но можно было договориться и за пару часов. Все зависело от личного обаяния и правильной оценки услуги. При стипендии, исчисляемой девятью рублями, спешка была роскошью и спешили редко. А на перешивку несли обычно уже второй комплект. Как положено - замоченный, высушенный….

Первый комплект чаще всего представлял собой дивный эксклюзив. Перешитый, одним из вышеперечисленных способов, после первой стирки,он делал усадку,и вся индивидуальность дизайнера вылезала наружу. Конечно, нельзя вспомнить и рабочие ботинки, любовно называемые, гадами. Кто носил, тот помнит этот дивный запах кирзухи, источаемый этим изделием. Сыромятные шнурки выбрасывались сразу. Уж больно прочно они удерживали узел, и требовалась большая выдержка и сноровка справляться с ними. Половина пользователей этой обувки стирали ноги в кровь, вторая половина была близка к этому .Со временем гады меняли на.выдаваемые офицерские ботинки ,а их меняли или продавали на рынке, чтобы купить более удобные. При внешне добротном виде они имели одну особенность. Попадая в дождь, подошва расползалась вширь, создавалось впечатление, что она хочет обернуться вокруг стопы.

Гюйс - это необходимый атрибут в форме моряка. Синий с тремя белыми полосками. Есть много толкований о их происхождении и нет смысла их перечислять. Могу только заметить, что мы их получили сразу же. А вот после нас гюйсы стали давать после принятия присяги и посвящения в курсанты. Вначале гюйс синий, но со временем становится голубым. Многие стараются процесс этот ускорить.- сделать голубым сразу. Для этого его стирают в воде, где разбавлена хлорка. Результат не всегда ожидаем. Можно получить фиолетовый цвет. Можно ежедневно стирать, нервно натирая щеткой и сушить на солнце… Очень часто гюйс отрезается со старой белой фланки. Он всегда голубой, а снизу белый .Командование не слишком это поощряет, но чистый и выглаженный гюйс воспринимает терпимо. Правда заступить в наряд или пойти на урок ВМЦ не стоит. Не поймут. Для все х- это выгоревший в жарких широтах и выцвевший от океанских волн…, а там - это нарушение формы одежды!

Ну и, конечно, фуражка .В мореходке она называется мица. Мица – то от немецкого Mütze. Черная со "стеклорезом". "Стеклорез" - это козырек, уставной и…очень не популярный. Но первый курс его носит и …мечтает о "лойде". "Лойд" тоже козырек - морской, неуставной. Более красивый и более морской.

Смена козырька происходит почти всегда одинаково. Рота закупает, "лойды" и вечером кубрики превращаются в швейные мастерские. Все перешивают! Главное поставить перед фактом командира! Реакция бывает разная. Наш командир почти молча, т.е только ругаясь, оборвал "лойды" всем заступившим в наряд по роте, и к возвращению с занятий основного контигента нас встретил наряд в бескозырках и пламенная речь командира. Перешивка козырьков - вещь такая же постоянная, как приход нового года. И как коммунальщики не могут к этому привыкнуть - такая же беда с командирами. Ну никак не могут привыкнуть к смене козырьков. Некоторые обрывают козырьки всей роте и пару дней народ ходит в эксклюзивных мицах .Но это неизбежно. Не любят курсанты пружины, не все, но большинство.И это очередная мини-конфликтная ситуация. Впрочем вполне решаемая.

Ремень, пряжка. Ремень, конечно же черного цвета, и пряжка, обязательно с якорем. Хотя иногда на якоре красовалась звездочка. Полученный ремень со временем многие меняли на кожаные, более мягкие и удобные. Ношение ремня процесс неоднозначный, его можно носить как плотно облегающим, так и весьма свободным, что считалось шиком среди определенной части курсантов. И к чистке пряжки отношение разное. Не любившие чистить аргументировали легкое позеленение морской солью, якобы осевшей на металле. Чистили пряжки пастой гои или зубной пастой, иногда эстеты небрежно роняли пепел с сигарет на пряжки и тоже…добивались результатов.

Форма № 3 или сукно. Самая популярная, и, чего греха таить, самая красивая. Как и остальная форма, шилась на огромных ребят с культуристским уклоном, а значит нуждалась в перешивке. Для этого время было, и тут в дело вступал второй Пивоваров. Замечу однако, что были и другие мастера, но я знал этих. Клеш разрешался не больше 3 см, поэтому перешивали не менее 5-ти. Самый широкий, видимый мной клеш - 47 сантиметров, почти Гинесс. Обладателем этих чудо-брюк был помстаршины группы Валерьян Мельниченко. Широта дизайнерского кругозора ,как и ширина клеша, вынуждала его заходить на КПП в трусах. Что, однако, не спасло от самого высокого признания -и зъятия и помещения их в сейф начальника ОРСО. Хотя первые брюки старались не особо усугублять.

Для увеличения клеша применялись "торпеды". Что такое торпеда? Это кусок фанеры, с хорошо зачищенными краями, сверху 18-20 см и внизу до 30-32 см. Намочив штанину, вы натягиваете ее до желаемого размера и даете высохнуть. Со временем они снова усядут и вы снова их "торпедируете". Внутри, по линии глажки, некоторые индивидуумы слегка прорисовывали мылом. и после, вывернув, гладили .Результат был неплохой. И конечно газета.. Через нее получался замечательный результат. Со временем, карманы в брюках казались лишними и с каждым годом их размер уменьшался, что отнюдь не мешало командирам пресекать подобный дизайн.

Бушлат и шинель со слюнявчиком. Бушлат - это неотемлимая часть морской формы. Черные бушлаты всегда выделяют моряка в толпе. Есть одна деталь,.которая полагается к нему. Так называемый слюнявчик. Наверное ,есть и другое название у этого атрибута, но я знаю только это. Очень похоже на католического пастора. И каждый день надо подшивать, что немного напрягает, но выглядит неплохо. Этот атрибут обязателен и к шинели. Шинели в наше время тоже иногда ушивали. Делали ужепод пальто. А поскольку длины она бывала неимоверной, то и подрезали. Самый, по-моему, был интересный случай, когда наш курсант, Ваня Анацкий, решил подрезку сделать, не снимая шинель… Дивное это было творение. Нагнувшись, он укоротил ее до колен…так ему казалось. Получился дивный полуфрак….

И не очень любимая шапка, но весьма полезная зимой. Белая фланка красивая, но очень не практичная. Мица с белым чехлом и белая фланка - красиво в увольнении, но в повседневности - постоянные проблемы. Наше время отличалось и разнообразием курсовок и якорей.

Самый престижный - так называемый средний. Крепился или к рукаву, что было красиво, но не практично. Или же на отдельном куске ткани крепился якорь и курсовки. Их изготовляли из галуна.Случалось, что полоса галуна была очень широкой и две таких курсовки были шире четырех пластмассовых. Фантазия всегда присутствовала. Несколько таких курсовок с непрошитым верхом служили прекрасным хранилищем для расчесок. Если же это замечало командование, то палец начальника ОРСО проникал в это пространство и с треском отрывал такие курсовки. Красота требовала жертв и найти их было довольно просто. Это никогда не останавливало энтузиастов эксклюзивного дизайна и, не смотря ни на что, каждый моряк убежден - нет лучше формы,чем морская!