Выускники Херсонской мореходки

 

Главная • Проза • Вячеслав Морозов - ПРАЗДНИК 7 НОЯБРЯ

ПРАЗДНИК 7 НОЯБРЯ

B

Отрывок из Трилогии «М О Р Е Х О Д К А» Книги II. «ДЕТИ ЛЕЙТЕНАНТА ШМИДТА»

(место генерального действия – проспект Ушакова, время действия – 7 ноября 1972 г.)

 

Глава 5.5. ПРАЗДНИК 7 НОЯБРЯ

        Часть 1. Курс - на Парад!

… Между тем, вплотную подступил праздничный день 7 Ноября. Это был понедельник. Было сероватое утро, слегка сыро, не очень уютно. Тем не менее, нас «обрадовали», что на параде мы выступаем по форме одежды номер «три», т.е. без бушлатов. К месту построения пойдём в них, а перед прохождением бушлаты снимем. Но предупредили, чтобы одевали по два тельника. Накануне вечером всем раздали соответствующие парадные аксессуары: белые ремни, белые перчатки, а для первой шеренги (наших «великанов») ещё и посеребрённые боцманские дудки, одеваемые на цепочках на шею и свисающие на груди. От нашей группы в число этих 12-и гренадёров попадал лишь Лёха Слон со своими два метра 5 сантиметров. Других, подобных ему «атлантов», в нашей «семье» не имелось.
Шеренгу «гуливеров» нашей ротной «коробки» представляли, преимущественно, такие же здоровенные, как и наш Сафронов, парни из пятой, шестой и девятой групп. Их, по небесному велению, там скопилось немерено. Лишь во вторую шеренгу попал наш старшина Диденко. И, пожалуй, всё.
Наша группа, в основном, выглядела более-менее ровной по росту, ближе к среднему, хотя и коротыши, типа Кал Калыча и Трояни тоже присутствовали. В общем, группировались мы в расчете, в основном, в срединной его части. Хочется добавить сюда. Единственное мероприятие училища, где не брались в учёт былые «заслуги» перед Родиной наших «геройских» «дембелей», это как раз их непосредственное участие в парадах (если их убрать из «расчёта», то полновесной «коробки» не получалось). Но, я думаю, это их совсем не тяготило.

Надо отметить, исходя из количественного расчёта парадных «коробок» (10 шеренг по 12 курсантов в каждой), а это 120 человек, только одна наша рота могла позволить себе выставить из своего наличного контингента полностью укомплектованную. Ведь нас было 150 душ, ну, почти (кое-кого уже потеряли к этому времени). Все, подчеркну, все остальные роты училища, из-за ощутимой нехватки в своих рядах курсантского состава, формировали сводные «коробки». Вот почему ещё во все времена на парадах мы ходили лучше всех. У нас не было чужаков. Мы были как один хорошо подогнанный механизм. Хотя, при той потогонной муштре, которую мы претерпевали, поневоле будешь ходить как надо.

Таким образом, каждая специальность формировала по три своих парадных «расчёта». Все, кроме электро-механической. Если во всех специальностях, не считая нашей, ежегодный набор составлял 120 человек (четыре учебных группы), правда, к пятому курсу (пропорционально, в процессе учёбы) около четверти народа уже не досчитывались в своих рядах, то на электро-механическую специальность набиралось не более трёх групп. Так что они могли выставить только две свои «коробки». Ведь тут надо учитывать ещё и задействование курсантов на всякие вахты и дежурства. Да и «косящих» и натуральных больных и хромых тоже. Итого, не трудно подсчитать, что в праздничных парадах, именно на седьмое ноября, когда наполняемость училища была ещё максимально полной, принимали участие 11 полновесных парадных «расчётов».
Причём наше начальство ревностно следило, чтобы именно старшекурсники не филонили. Потому как от их мастерства многое зависело. На кого же ещё опираться, как не на опыт без пяти минут бравых офицеров. Тех, в основном, из младших курсов, кто выпадал из праздничных «раскладов» (а таковых оставалось ещё немало), выставляли в довольно густое и многочисленное оцепление по обе стороны проспекта Ушакова и вокруг самой площади Свободы, где на солидной трибуне, как обычно, присутствовали: «высочайшая королевская рать» (отцы города), многочисленные орденоносцы-коммунисты, приглашённые из народа, да и просто знатные люди, а также давно состарившиеся бывшие революционеры, были и приехавшие делегации почётных гостей города.

Ровно в 09.00, после всеобщего построения, уже облачённые в соответствующие «доспехи» парадной амуниции, походной колонной в составе своих рот, мы «вылились» из ворот Экипажа и выдвинулись к нашим исходным рубежам на проспекте Ушакова, чтобы перестроиться там, на подступах к площади Свободы, в свои «коробки».
Настроение, в принципе, было праздничное, приподнятое. Подбирались мы к своему месту дислокации окольным путём, нашей улицей 40 лет Октября, упиравшейся как раз в тыльную часть обкомовской территории, затем, минуя центральную площадь, далее, через переулок, влившись в заранее пустующее, подготовленное для нас организаторами торжественного мероприятия, место.
Впереди нашего представительного войска, нестройными рядами, по давно устоявшейся традиции, кучковалась лишь разношерстная ветеранская колонна, которая предваряла любые подобные мероприятия. После её отдельного прохождения, с определённым временным промежутком, как раз и начиналось «центровое» мероприятие – гвоздь всей программы праздничной демонстрации - наш парадный выход, ну, а в нашем понимании - торжественное прохождение парадным строевым шагом, после которого за нами шла рыбная мореходка, ну, а уже далее - все остальные праздничные колонны многочисленных предприятий и учреждений и школы города - уже в прямом смысле - так называемая демонстрация трудящихся.

Заняв положенное нам место, мы перегруппировались в «боевые расчёты», согласно расчётного ордера. Нашей роте было определено почётное место - четвёртое по счёту в колонне. Сразу за «коробками» будущих выпускников. Это была дань признания начальником ОРСО Матвиенко завидного строевого вышкола нашей роты. Подобное случилось впервые в истории училища. За столь короткий срок - и такой грандиозный успех. Обычно, первогодки всегда замыкали праздничную колонну. А «расчеты» выстраивались всегда по старшинству курсов.

Времени до начала нашего движения было ещё с лихвой. Находясь в долгом вынужденном томительном бездействии, мы, нудясь, не знали, чем себя занять (ну, не стоять же в тупом ожидании окончательной команды к не скоро предстоящему выступлению). К тому же немало волновались перед первым в нашей жизни ответственным парадным прохождением (торжественный марш на «Посвящении в курсанты» не в счёт – мелочи жизни – в составе строя по шесть человек в шеренге). В общем, кучкуясь отдельными мелкими группками, дурачились, подначивая друг друга, тем самым пытаясь снять ажиотажный стресс и унимая дискомфортный мандраж. А кое-кого, в тревожном волнении,  настигали меркантильные жизненные потребности, и они пачками отбегали в ближние соседние дворы. Представляю, что там творилось от несметного количества жаждующих природного облегчения курсантских душ.

Наконец, градус ожидания достиг своего апогея. Его обозначила команда старшины роты Панарина: «Снять и сдать бушлаты! Строиться в боевой расчёт!». Бушлаты наши собирались несколькими, специально выделенными из групп, курсантами, во главе с ротным баталерщиком, сваливались в кучу и завязывались, погруппно, в отдельные узлы из старых одеял, которые эти же «собиральщики» на своём горбу относили к первому учебному корпусу, где мы, уже после прохождения, разбирали их. Хорошо хоть сразу по приходу не «догадались» нас «расчехлить», а то, за то долгое время бездействия, подмёрзли бы изрядно как цуцики. Погодка-то не «фонтан». Судя по «сгущающейся» с каждым днём метеообстановке и неукротимо сползающей к нулю температуре, не за горами и снежок появится, того и гляди, заметёт. А, ну-ка, постой, можно сказать, голяком и практически без движения! Да хоть и в трёх тельниках. Ну, да ладно…

Началу, как правило, в 10.00, любого подобного мероприятия в стране обычно предшествовал получасовой митинг, транслируемый через многочисленные громкоговорители, установленные по всему проспекту Ушакова и вокруг площади Свободы.
В речах возносилась хвала нынешнему благосостоянию нашего трудолюбивого народа, героически поборовшего все невзгоды на пути к своему светлому будущему и здравницы его авангардной заботливой и направляющей силе – Компартии СССР - организатору и вдохновителю всех наших «великих» побед. Но их мало кто слушал и воспринимал всерьёз. Скопившийся вокруг площади, и далее, по маршруту следования парадных колонн, вдоль проспекта, многочисленный люд ожидал зрелища самого парада, а именно нашего, без преувеличения, грандиозного прохождения мимо трибун. В основном, это были приехавшие из различных городов и местечек родственники курсантов обеих мореходок, а также их друзья и девушки, тайно улизнувшие из своих праздничных колонн, ну, и, конечно же, люди пенсионного возраста, почти ровесники свершённой революции. Все они желали воочию поглазеть на наши недюжинные отточенные и умелые навыки военного строевого искусства.

Часть 2. Гордость Херсона. Парад

 Наконец-то, прошла колонна доблестных ветеранов, и всех нас «подструнили» к вот-вот предстоящему движению. Стихли все звуки в репродукторах. Настала томительная пауза. Затих и народ на подступах и на самой площади. Мы тоже, проникшись торжественным моментом истины, притихли в ожидании главной команды, которая должна быть озвучена Матвеем в микрофон у трибун через громкоговорители на столбах. И он озвучил эту команду.
- Внимание!.. Личному составу курсантов Херсонского мореходного училища им лейтенанта Шмидта!.. К торжественному маршу, в ознаменование 55-летнего юбилея Октябрьской революции, в составе парадных расчетов, на дистанции одного линейного, с равнением на трибуны, шага-а-ам-м арш!!!
Одновременно грянули звуки родного оркестра, который двинувшись вперёд, по сути, дал отмашку нашему параду. Далее лишь он задавал тон всему, подшпоривая нас. А впереди музыкантов, подобно полководцу, нет древнеримскому триумфатору, энергично взмахивая своей элегантной тростью – тамбурмажором в такт музыке, гордо вышагивал наш капельмейстер. За ним и перед отрядом музыкантов в гордом одиночестве пытался чеканить шаг солидного роста и сложения курсант, удерживающий в руках достаточно тяжёлый и прикреплённый на специальном ремне к его плечу весьма красочный и необычный по своему виду музыкальный причиндал, называемый бунчуком. Это – гордость и украшение нашего училищного оркестра – помпезный шумо-ударный музыкальный инструмент, представляющий собой надетый на древко фигурный ствол из посеребрённого металла с украшениями, имеющий по бокам двухсторонние ответвления. На их концах подвешены декоративные конские хвосты. К стволу и ответвлениям прикреплено большое количество колокольчиков и бубенчиков, звенящих при встряхивании, ну, и, естественно, при движении.
Изначально следуя в голове нашей колонны и дойдя до центра площади, дирижёр «увёл» своих подопечных с проспекта и выстроил свою капеллу впереди трибуны, вдохновенно продолжая задавать нам ритм передвижения. По окончанию нашего прохода, покидая почётное место, оркестр, справно сделав своё дело, обычно пристраивался к хвосту нашей колонны.

Итак, традиционно зазвучал бравурный «Егерский марш». И гордость Херсона – торжественный проход мореходного училища ММФ, нашего училища, засверкал всеми своими сочными красками.
Училищную парадную колонну возглавлял собственной персоной начальник училища Иванов Б.Н.  На шаг позади от своего патрона шли двое важных «птиц». 
По правую руку от начальника - замполит училища Фомин А.И., который как и начальник училища был в положенных и предписанных им Министерством строгих, но скромных чёрных парадных костюмах морского флота с соответствующими их должности шевронами на плечах и нашивками на нижней части рукавов.
По левую руку, рядом с замполитом гордо шествовал его зам. по военно-морской подготовке капитан I ранга Жиганов А.В., во всей красе своей парадной воинской амуниции, на полгруди увенчанный орденами и бессчётными медалями.
Эту начальственную троицу подпирали четверо курсантов-знаменосцев. Трое из них, прижимая древко к груди, удерживали государственные флаги СССР и УССР и Военно-Морского Флота (посередине). А идущий впереди упомянутой тройки курсант нёс знамя училища.
Позади них, вплотную эскортируя, двигался взвод палашистов-старшекурсников, состоящий из двух шеренг курсантов, по восемь человек в каждой, в помпезных аксельбантах через всю грудь с палашами наголо в руках, плотно прижатых клинками к плечам, остриём вверх.
Ну, а следом за этим представительным отрядом, впереди парадных «расчётов», тоже своим отдельным строем, и немалым, правда не столь строгим, шла группа наших преподавателей, включая и женскую его составляющую, соответственно облачённых в форму с погонами и нашивками, предписываемые им Министерством морского флота.

Ну, а далее, немного задержавшись, переждав проход впереди идущих штатских, грянул наш выход. И центральное зрелище развернулось во всей своей красе. Наконец-то, двинулась вся остальная «королевская рать», т.е. наши уже изрядно занудившиеся в томительном ожидании парадные «расчёты».
Каждую «коробку» единолично возглавлял офицер в парадной форме, при всех своих заслуженных регалиях, с непременным и неизменным атрибутом военно-морского флота – свисающим с парадного ремня на золотистой цепочке офицерским кортиком. Поскольку все «коробки» (кроме, конечно, нашей) были сводными, то честь возглавлять их отдавалась преимущественно офицерам, служившим во флотских соединениях. Именно таковым предписывалось на всех торжественных мероприятиях неизменно присутствовать с этим престижным военно-морским аксессуаром. У командира нашей роты Осипова Фёдора Ивановича – капитан-лейтенанта, заслуженного боевого флотского офицера-орденоносца, это право – вести за собой наш уникальный в истории училища коллектив – конкурентов, могущих его отобрать, естественно, не было.

Во след командиру, шагающему чётко посередине строя, на некотором расстоянии от него шла группа из четырёх палашистов, выстроившихся треугольником (впереди – один, за ним – трое). Тоже в аксельбантах и с обнажёнными палашами, также прижатыми к плечу и остриём кверху. Кстати, группу палашистов нашей роты возглавлял «наш» человек – помощник старшины нашей группы Виктор Толстых. Его сотоварищи также были из числа бывших «служивых». С их завидной армейской выправкой, очень уж лихо смотрелось их шествие со стороны. Все движения ловки и отточены до автоматизма. Не побоюсь даже сказать, пожалуй, это была лучшая четвёрка палашистов в училище всех времён.

Далее, также на расстоянии, в строжайшем строевом порядке двигалась наша «гвардия». Первая шеренга, настоящих гренадёров-великанов, за два метра ростом, как я уже упоминал, шла с обязательными для всех торжественных случаев боцманскими дудками на груди и, разумеется, с аксельбантами.
Итого: 125 человек, включая командира – вот он – полный училищный стандартный парадный «расчёт».

Между отдельными «расчётами», при их прохождении, как исходило из команды, предварительно озвученной для нас Матвеем, было расстояние длиной порядка 30-и метров (приблизительно длина одного растянувшегося «расчёта» на марше). Это и есть та самая дистанция «одного линейного».
Лишь только последняя шеренга впереди идущей «коробки» начала удаляться от нас, тут же прозвучала команда командира Осипова.
- «Расчё-о-от»! Слушай мою команду! На месте… шага-а-амм арш!
И мы окончательно «включились» в сценарий мероприятия. Понимая, что до момента начала движения вперёд остались считанные секунды, мы, отрабатывая шаг на месте, одновременно ровнее подстраивались, сверяя своё правильное положение в длиннющей шеренге, кося глазами в обе стороны и оценивая позиции своих соседей, особо не церемонясь и не подбирая выражений, подсказывая, поправляли друг друга. Понятно, никто и не думал ни на кого обижаться. Ведь всё максимально «работало» лишь на общее благо и было подчинено одному и для всех единому интересу – достойно представить себя, свою боевую единицу - «коробку», а вместе с ней и родное училище требовательной публике, стараясь не «облажаться» даже в мелочах на общем фоне.
Тот же самый ежесекундный контроль проистекал и в процессе самого прохождения. Время от времени внутри строя то тут то там возникал некоторый «рабочий» шумок, связанный как раз с вышесказанным.
Хотя все были крайне серьёзны и сосредоточены и предельно сконцентрированы на единой всеобщей и престижной цели – как можно достойнее, эстетичней и захватывающе зрелищней смотрелось со стороны для многочисленного зрителя наше «показательное выступление».

Однако с самого начала шествия в коробке случилась непредвиденная нештатная ситуация. Это стоило временного замешательства в наших рядах и нарушения некоторой стройности наших шеренг.
Дело в том, что стоявшие впереди нас старшекурсники, неожиданно для нас оставили на нашем пути никому не нужное наследство, в виде рассредоточено стоящей на асфальте массы пустой стеклянной тары от лимонада и пива. Они, за то вынужденное время простоя, не очень-то обременяли себя ходьбой к урнам, а просто ставили пустые бутылки там, где стояли сами.
Понятно, пройдя через их дислокацию, мы неминуемо вынуждены были буквально порхать над ними, чтобы, упаси Господи, не завалиться, споткнувшись или наступив на катающиеся между ног коварные круглые предметы, к тому же стеклянные. Хорошо, что это происходило за пределами подступов к границам площади, и нашей выучки и запаса времени хватило, быстро спохватившись, как следует подстроиться. Вот такой неприятный «презент» получили мы от наших старших товарищей по учёбе.
Правда, справедливости ради, скажу откровенно, и мы сами, всего-то через год, унаследуем эти же идиотические замашки. Видимо, подобный цинизм – он неистребим.
Но, растолкав ногами злополучную тару ближе к бордюру проспекта, мы тем самым практически расчистили путь остальным шедшим за нами «расчётам».

Если заглянуть в самые кулисы такого действа, как торжественное маршевое прохождение, то это, без преувеличения, весьма специфичная и достаточно непростая процедура, требующая от исполнителей, от нас, полного внимания и ежесекундного тесного взаимодействия и самоконтроля в самых мельчайших элементах. Разумеется, без систематической многочасовой и многодневной тренировки тут не о чем было бы не то что говорить, а даже мечтать. Миссия наша была бы просто не выполнима. Но зато стороннему зрителю наши отточенные синхронные и слаженные действия и движения виделись совершенно органичными, естественными и непринуждённо лёгкими, как бы само собой разумеющимися. И это нормально и правильно. Так оно и должно было быть. И по-другому не имело бы никакого смысла.
Именно этот аспект, такой заинтересованный восторженный зрительский отклик возносил наше «выступление» на пьедестал, на определённую вершину воинского искусства, формируя у всех, из года в год созерцающих это действо, не проходящий интерес и эстетическое наслаждение от всего, ими обозреваемого. И, видел бог, мы старались вовсю, не щадя себя и, кстати, нашей многострадальной обуви. Грохот, от синхронного многосотенного топота наших ботинок по проспекту, при проходе мимо зрителей, даже несколько заглушал им звуки оркестра. Мы и сами, как это не покажется странным, находясь в некой, безраздельно захватывающей нас эйфории, всякий раз получали непередаваемое удовольствие, вероятно, от немалого выплеска адреналина, от своего безукоризненного, образцово-показательного прохода.

Так вот по порядку.
Всеми действиями в «расчётах» руководили ведущие их командиры. Нам всем не стоило особо напрягаться и что-то пытаться уловить непосредственно от «кормчего». Нашей наиглавнейшей задачей было удержать по возможности идеальное равнение в своих шеренгах. А они были очень длинные. И чьё-то мимолётное выпирание или отставание, даже на полкорпуса, было весьма заметным, и было совершенно недопустимым, потому что сразу несколько смазывало эффект, общее впечатление у смотрящих в то мгновение на нас.
Именно этому элементу, при прохождении строя, всегда уделялось главенствующее внимание на наших тренировках. Ну, и, понятно, другие моменты имели своё значение. Как, например, синхронный и одинаково высокий подъём ровно вытянутой ноги с оттяжкой носка ботинка вперёд, и величина строевого шага (дистанция между отдельными шеренгами), а ещё чётко фиксированный и акцентированный подъём рук, сгибаемых при маршировке, при подъёме под прямым углом в локтевом сгибе и на нужной высоте. Ведь мы ходили в белых перчатках.
И на фоне нашей тёмной формы любая фривольность рук выглядела попросту инородной. Вот мы, по ходу движения косясь друг на друга, один одного «подбадривали», не давая расслабляться. А ещё мы обязаны были внимательно слушать и, вовремя реагируя, чётко исполнять команды, исходящие от нашего командира и оригинально, особым образом дублируемые специально назначенными ребятами из нашей «коробки». Это – в плане выполнения команд «равнение на трибуну» и его «отбоя».
Понятно, что все шеренги в «коробках» формировались заранее и, естественно, строго по ранжиру (по росту, плюс-минус один сантиметр). Каждый знал свой номер в своей шеренге и своих соседей. Так что строились мы практически молниеносно. В таком именно составе мы проводили и все наши тренировки. Это – чтобы хорошенько прочувствовать локоть своих товарищей справа и слева. И это была исключительно правильная практика, когда ты даже психологически привыкаешь к своим соседям по шеренге. Так значительно легче и увереннее чувствуешь себя в строю. Более того, мы, при первоначальной прописке шеренг, непременно по возможности старались закрепиться именно в окружении ребят из своей группы. Это тоже имело немалое значение. Потому что ещё лучше и качественнее нас сплачивало. Свои – есть свои.

Мне досталось место, исходя из моего роста, по сути, в центральной шеренге, пятой по счёту, но ближе к её началу. Если считать от своей левой руки (кстати, с той стороны была и трибуна), то я был четвёртым. Рядом со мной – третьим номером – шёл Миша Городецкий из шестой группы, хотя должен был быть мой дружок Лёнид. Но он, соблазнившись первым номером, обменялся с тем позицией. А пятым, за мной, был Никитский. Вторым номером шёл Толик Трошин. Так что именно по прыткому Кирилашу мы в своей шеренге вели равнение. Он очень гордился своим «особо престижным» местом. Его аж распирало от счастья. Но мы и не собирались оспаривать его права. Пусть парень из глубинки повеселится. Наверняка наивно теплил надежду, что на таком видном месте непременно попадёт в «историческую кинохронику», под всевидящее око кино- и телеобъективов. Ну, а я, в общем-то, чувствовал себя в моём окружении вполне комфортно и уверенно.

… Когда мы уже почти достигли места, где вот-вот должна быть озвучена соответствующая моменту команда для нашего равнения на трибуну, психологическое напряжение в наших рядах достигло своего апогея. Мы находились в полном внимании и сосредоточении. Потому что именно по этому голосовому посылу, вместе с очередным шагом, нам предстояло резко повернуть головы налево (кроме номера «один» в шеренге) и прижать руки по швам, продолжая и дальше двигаться в том же духе, вот только не глядя вперёд.
А это, скажу я вам, не так уж и просто выглядит на практике. Ведь одно дело, не глядя пройти с десяток-другой шагов или метров, а совсем другое – прошагать в таком «незрячем» стиле порядка ста метров. Нетренированных людей, подобное движение «вслепую», непроизвольно может, с каждым новым шагом постепенно отклоняя, незаметно увести в сторону от генерального направления. И чем дольше путь, тем дальше. Но только с нами подобное было исключено. Не напрасно мы не добирали целый час сна по утрам. Не зря Матвей «мурыжил» нас, и спозаранку, и на сон грядущий глядя, утомительными проходами в соседнем парке. Да, это уж точно, суворовскому постулату - «тяжело в учении – легко в бою» - реально долго здравствовать.

Алгоритм исполнения нашего равнения (впрочем, как и его антипода - команды «отбой») весьма прост, но тем ценен и интересен.
Командир, в ходе движения определив нужный момент, даёт «отмашку» - резким выбросом правой руки в сторону. Заранее назначенный курсант из первой шеренги, постоянно держащий действия командира в поле своего зрения, заметив его сигнал, с очередным шагом зычным поставленным голосом подаёт свой сигнал – слегка протяжное и пронзительное, можно сказать, истошное «И-И!!!». На что незамедлительно, вместе со следующим шагом, следует реакция одновременно второй и третьей шеренг. Сразу из 24-х курсантских глоток, глуша всё, на волю вырывается резко рявкающее «РАЗ!!!». Это уже конкретный сигнал для всего нашего «войска», включая командира и палашистов.
Для нас, а это получается на третьем шаге от озвученного «и-и», означает резкий поворот головы в левую сторону с одновременным прижатием рук к корпусу, «по швам». Для нашего командира – также равнение головы на трибуну, с одновременным взятием правой руки «под козырёк» - «отдание чести» с прижатием левой – к корпусу. А вот палашисты в этот миг резко меняют положение клинка переводом его от плеча выбросом на полностью выдвинутой вперёд руке, остриём палаша книзу, практически к самому дорожному покрытию. При этом все остальные их действия аналогичны нашим: и рука свободная – «по шву», и поворот головы – к трибуне.

Но и это ещё не все сложности. Где-то на подходе к центральной части трибун, через микрофон провозглашалась какая-нибудь очередная здравница, которую нельзя было не принять во внимание, и на которую необходимо было отреагировать, потому что в конце её шёл призыв «ура!». И мы, набрав в лёгкие больше воздуха, взбадривая патриотичные массы, что есть мочи, остервенело оглашали площадь и прилегающие окрестности своим могучим, протяжным троекратным «Ура-а-а-а!», продолжая при этом держать равнение на трибуну.
Имелись с нашей стороны, конечно, мелкие хитрости при прохождении. Не без того. Следуя, при равнении на трибуну, мы, к примеру, слегка смыкали свои ряды в шеренгах, сплотившись друг с другом плечами. Строй при этом, хоть и незаметно, но слегка ужимался. А для ещё более гарантированной надёжности, чтобы не «потерять» друг друга в шеренге, мы ещё и сцеплялись мизинцами рук.

Вот так дружно и тесно, чувствуя плечо друг друга и спаянные единым порывом, и движемся метров сто, пока не подступим к условной граничной черте площади Свободы, в ожидании «отбойных» возгласов своих товарищей – «и-и!» и «два!». Далее, возвратившись в исходное состояние, но по-прежнему не расслабляясь, тем же идеальным боевым парадным шагом продолжаем движение ещё метров 400, практически до своего первого учебного корпуса, до поворота на улицу Перекопская. Вот когда мы честно достойно и до конца завершали своё дело. Но, продолжая следовать по проспекту Ушакова, до нас многократным эхом, долго ещё доносятся удало-залихватские кличи: «и-и!» - «раз!», «и-и!» - «два!», и протяжные «ура!» тех, кто после нас всё ещё страстно продолжает «утюжить» главную площадь города с гордым и славным названием «Свобода».

Всё же наш ПАРАД во многом и впечатлял, и завораживал, и никого не оставлял равнодушным!
Ну, а за нами, как обычно, шла рыбная мореходка. Её курсанты, конечно, тоже старались показать себя с наилучшей стороны. Но они никогда не ходили так, как ходили мы. Они никогда не ходили такими впечатляюще мощными «коробками», а шли строем по 8 человек в шеренге. И это уже была в их исполнении совершенно иная песня, совсем не похожая на нашу. А далее, за ними следовала самая обычная демонстрация трудящихся, ничем особо не выделяющаяся, как и по всей огромной стране Советов.

В первом учебном нас ожидали наши родные бушлатики, в которые мы с превеликим удовольствием влились. Ну, а потом сразу же проследовали уже привычным ротным порядком в Экипаж, готовясь к праздничному обеду, а далее, ко всеми с нетерпением ожидаемой процедуре увольнения. Многие, проживающие в регионах, не очень отдалённых от Херсона, засобирались в свою первую вожделенную и давно вынашиваемую в мыслях поездку домой.

Вячеслав Морозов, выпускник ХМУ ММФ РТС 1975, 45А рота

Поделиться в социальных сетях

 
Херсонский ТОП



Copyright © 2003-2022 Вячеслав Красников

При копировании материалов для WEB-сайтов указание открытой индексируемой ссылки на сайт http://www.morehodka.ru обязательно. При копировании авторских материалов обязательно указание автора

>